Большое влияние на создание картин оказала ваша дружба с эстонским композитором Арво Пяртом, которому вы посвятили некоторые их них.

— Моя работа «Двойной серый» (Double Grey) посвящена Арво Пярто. Мы пытались создать что-то вместе, — он написал композицию, а я создал полотна. Мне нравится впитывать красивые звуки — Баха, Джона Кейджа, Арво Пярта — они учат меня слышать красоту. Но я работаю в тишине. Музыку я храню «на потом».

Есть мнение, что большинству современных музыкальных произведений не нужны слушатели. Ещё большему числу картин, написанных сейчас, не нужны зрители.

— У музыки есть преимущество, — смеётся Рихтер. — Можно сказать, что человек немузыкален, но у нас нет такого же синонима для изобразительного искусства. Можно сказать «у него нет глаз», но это не настолько точно.
…У меня есть замечательная запись «Хорошо темперированного клавира» Баха в исполнении Андраша Шиффа (András Schiff). Один писатель сказал, что музыка настолько хороша, что не нуждается в нас. Это выше нашего понимания и выше нас самих. Возможно, это прекрасный сон, но это то качество, которое нам нужно. Может быть, я приближаюсь к этому…
В чём разница между «настоящим искусством» и «украшениями»? Делали ли вы украшения?

— Кто угодно может назвать украшением любую работу, даже картину Рембрандта. Я создал витраж в соборе Кёльна в Германии. Он простой и… это художественное украшение, всё же — украшение. Но меня это не беспокоит.
Когда рухнула организованная религия? Почему люди нуждаются в искусстве в качестве замены?

— Надежда и вера… это присуще только людям. Животные не топчутся вокруг надежды. [Религия] медленно ломалась в течение долгого времени. Возможно, это началось незадолго до Ницше. И ныне уже не так много верующих. Но есть непрерывная тяга верить, — будь то вера в Prada, или какую-либо другую марку одежды, или во что-нибудь.

Вы не употребляли и не употребляете наркотики. Как считаете, они влияют на художественные качества?

— Когда ты хорош, то, что ты делаешь, будет хорошим, независимо от наркотиков. Можно отключаться только до определённой степени. Но сидеть в размышлениях о том, что бы такого вы хотели сотворить — это полная фигня. Вы должны просто делать то или это. Употреблять наркотики — плохая идея.
Герхард Рихтер. Благовещение

Вы создали серию по Тициану в 1973 году, где пытались переписать его «Благовещение», но неудачно. Вы расстроены тем, что художник, подобный вам, — которого многие считают величайшим из ныне живущих, — не может творить, как Тициан?

— Я решил создать серию Тициана, чтобы оплакать тот факт, что эта красивая культура сломлена и ушла. Мы не можем её больше воссоздать. Я хотел сделать это для себя, для своего дома, но не смог. Это невозможно. Конечно, есть фальсификаторы как Бельтракки (Wolfgang Beltracchi), но даже они не могут подделать всё. Они подделывают многих экспрессионистов. Это проще.

Вы в значительной мере несёте ответственность за движение конца 60-х годов от фигуративных композиций к абстракциям. Вы запустили огромные изменения. Завсегдатаи музеев часто задают вопрос, глядя на абстрактные полотна: «В чём смысл?..» Итак?
Герхард Рихтер. Пути

— Абстрактные произведения действительно что-то показывают, просто это вещи, которых не существует. Но они по-прежнему следуют тем же требованиям, что и фигуративные работы: им нужны порядок и структура. Вы должны посмотреть на полотно и сказать: «Это практически что-то». Но это не на самом деле не представляет ничего! Оно вытягивает из вас чувства, даже изображая сцены, которых там технически нет.
На самом деле, создание абстрактных полотен занимает довольно много времени. Например, я начинаю, полотно уже выглядит хорошо, но через три дня я возвращаюсь к нему и думаю: «Вообще-то это совсем не хорошо». И так проходят следующие четыре недели.

В своё время вы были непреклонны в создании фигуративных композиций. Теперь, что бы вы ни делали, это всегда абстракция. В чём дело?

— Даже в начале [карьеры] я пытался найти прорыв к абстрактному искусству. Если я случайно создавал что-то абстрактное, что выглядело как собака или ещё что-то, я сразу же это выбрасывал.